Избрали, что б меня. Честно, не ожидал, что эта заявка стольких за душу тронет.
Кстати, первое исполнение этой заявки меня и вправду впечатлило. Белая Ворона - один из моих любимейших авторов, она, как всегда,была на высоте. Вот, кстати, исполнение (надеюсь, Ворона не будет ругаться):
читать дальшеУ Даниила ничего не болит - это он отмечает прежде всего. Отмечает и удивляется, потому что точно знает - после Боен должно немилосердно ныть ушибленное колено, после сегодняшней стычки с поджигателем в ожогах вся левая половина лица, и кашель тоже не должен никуда деваться - слава богу, хоть не Язва, а банальнейшая простуда...
Но у него ничего не болит.
И это странно и ненормально.
Даниил открывает глаза, проводит руками по лицу - нет перчаток, конечно, он же спал... Но если он спал, то почему он в Театре, а не в своей постели?
"Лунатизм? - привычно всплывает у него в голове самый вероятный диагноз. Но босые ноги сухие и чистые - а ведь в Городе ночью опять зарядил дождь... Что-то не вяжется, что-то неправильно, и видя на сцене двух соткавшихся из ничего, из воздуха, женщин, Данковский с кристальной ясностью понимает: вколол слишком много морфия. Пошли галлюцинации. А ведь до этого ещё был твирин...
Левая женщина прекрасна. Тонкие черты лица, чувственные губы, кожа светлая, платье по столичному изящно и красиво. Правая на её фоне должна теряться - светлые волосы, убранные в хвост, мягкая улыбка, простое лицо - не обворожительно-красивое. Просто симпатичное женское лицо. Но от неё идет такой свет, что хочется подойти, преклонить колена. Собственно, они обе светятся так, что даже скептика Данковского пробирает до глубины души.
Свет одной - тепло и покой. Материнская ласка, запахи солнца, трав, молока и меда. Свет второй - колкий жар далеких звезд, полынь, дорожная пыль, почти доходящее до боли наслаждение, стремление лететь, как на крыльях, хоть с обрыва...
Даниил делает шаг к ним. Конечно, даже он не мог не узнать их. Слишком Мария похожа на Нину. Слишком точно изображена Виктория. Слишком много он слышал рассказов о их могуществе, о них самих, чтобы теперь обознаться.
-Смотри, Нина, - улыбается Светлая, глядя на растерянного Бакалавра - Мудрый доктор, который больше не хочет спасать наш Город.
-Пусть он выберет, кому служит, - откликается Алая. Голос её странный, звенящий, как струна. - Он всё ещё колеблется.
Даниил смотрит на них во все глаза.
"Надо меньше пить, - настойчивым рефреном вертится у него в голове - Надо меньше пить..."
"Выбирай, - безмолвно говорит Виктория. В глазах её - светлых, как у дочери, таких же бездонных, плещется надежда.
"Выбирай, - беззвучно приказывает Нина. Звезды в её глазах острые, словно ножи.
"Хоть бы Катерину пригласили для полноты картины, - как-то обреченно думается Даниилу. Он взбирается на сцену, замирает, склонив голову, вслушиваясь во что-то внутри себя. Выбор всегда мучителен. Даже когда всё уже решено.
Три шага до Виктории. Пять до Нины. Странно, но Данковского не тревожит сейчас его свободолюбие, толкавшее его порой на самые безрассудные поступки. Сейчас служить не значит, быть рабом. Куклой у кукольника. Сейчас служить значит преклоняться перед своей Дамой, защищать её ото всех.
Как преклонялись и защищали рыцари из древних легенд.
Когда Бакалавр опускается на одно колено рядом с Ниной, и касается губами её подола, Виктория только вздыхает. С искренней жалостью смотрит она на выбравшего. А потом отворачивается, и растворяется в темноте.
@темы:
Мор. Утопия,
Записки сумасшедшего,
Что писать - не знаю, но пишу
